на пляж Я ползла наверх вместе с многокилометровым эскалатором, скребла немытую башку и думала, как объяснить своё почти часовое опоздание. Не скажешь же: "Егор, первое, что я сделала, когда повесила трубку, это повернулась на другой бок и заснула снова. А когда всё-таки выгнала себя из койки, вместо того, чтобы собраться, как пожарный, пока спичка горит, я позволила себе поиграть с кошкой, слазить в интернет и 15 минут стояла перед зеркалом, пытаясь понять, что такое меня смущает в моем внешнем виде - когда приходится юзать чужую одежду, не всегда удается сразу найти с ней общий язык". К тому же, мне пришлось ждать, когда придет консьержка, чтобы отдать ей ключи от Анькиной квартиры, потом - трамвай, потому что бежать за предыдущим по жаре мне было лень, и он показал мне задницу, а следующий ехал не к той станции метро. "Не то" в ней было её так называемая "пассажиронапряженность", выражающаяся в толпе народу на входе и очередях в кассы, напоминающих о временах перестройки. Естественно, ни жетона, ни карточки у меня не было, что тоже время пути не сократило. Егор с Димой стояли лагерем у выхода с эскалатора. Небрежно развалившись на своем барахле, они внимательно оглядывали каждого, покидающего недра метрополитена, на предмет выявления моей личности. Когда я, наконец, явилась пред их усталыми очами, Егор с желчной улыбкой поведал, что нужная нам электричка ушла сорок минут назад, а следующая будет через два с половиной часа, то есть в полпятого, и выжидательно умолк. С тяжелым вздохом я завела пластинку про консьержку, трамвай и очередь за жетонами, прибавляя к каждой задержке минут по 10-15. Пока я ныла, эти уроды подбадривали меня ехидными возгласами: "Давай, давай! Оправдывайся!" и получали явное садистское наслаждение от моего унижения. Когда с этой частью программы было покончено, Егор оглядел меня и сказал, что с "вашей причесочкой", голыми руками и в армейских штанах я донельзя похожа на воинствующую лесбиянку, и мне бы подошло тусоваться на концерте группы "Бутч". Собственно, у самого Егора вид был куда более живописный, я, признаться, полагала, что такие экземпляры в дикой природе не встречаются и могут быть порождены исключительно воспаленным разумом какого-нибудь литературного автора. На ногах его были обуты кондовые такие домашние тапочки, а в руках он держал портфель. Боковой шов одной из штанин отпоротых по колено Вассиных вельветовых брюк игриво расползался наверх по бедру. На белой футболке синей шариковой ручкой было начертано "ХУЙ ВОЙНЕ", и дополняли прекрасную картину солнцезащитные очки с голубыми стеклами и пестро-розовое полотенце, небрежно перекинутое через плечо. В целом, образ этот почему-то рождал смутные ассоциации с мелким мошенником времен НЭПа. Вероятно, из-за портфеля и полотенца. Дима по прозвищу "скинхэд", завсегда вызывающий у меня легкую зависть своими ухоженными, ниспадающими до плеч русыми волосами, мог бы не выделяться из толпы серых обывателей, но его подводили борода и зимние ботинки. Наша замечательная троица зависла посреди плавящейся от июльской жары площади, созерцая величественный памятник Ленину и одновременно обсуждая мелко-бытовую проблему, где же всё-таки выкупаться. Постепенно ребята выработали решение поехать в Озерки - к наиболее чистому водоему в черте города. Как я поняла из их бурных объяснений, Озерки - это то ли две, то ли три маленьких, но глубоких, сообщающихся между собой лужи, одна из которых подмывает кладбище. Несколько раз обежав площадь (по ходу, уворачиваясь от машин, парни рассказывали мне, что здесь "нехуйно народу гибнет под колесами"), мы нашли остановку автобуса, следующего до Пискаревки, откуда на другом автобусе можно было доехать до пункта назначения. Метро? Из метро город не увидишь, а я всё-таки турист! К тому же, мы легких путей не ищем! Общественный, с позволения сказать, транспорт с нужным нам номером, радостно дребезжа и не сбавляя скорости, подкатил к остановке, распахнул двери и ринулся, было, дальше в дрожащие от зноя городские дебри. Но номер не прошел, потому что пытающаяся, как и мы, на полном ходу заскочить в него барышня прямо на ступенях выронила сумочку верхом сумочки вниз, и на свет белый радостно устремились ключи, пузыречки и тюбики, гигиенические прокладки, записная книжка, зонтик, какие-то побрякушки и бумажки и проч., что обычно живет в таких местах. Барышня, подскоками следуя за автобусом, пыталась спасти добро, а мы с воем вцепились во всё ещё открытые двери. Водила понял, что проиграл и, сдаваясь, нажал на тормоз. Выдохнув, мы погрузились в автобус и чинно расселись. К нам подошла кондукторша, и Егор поинтересовался, не коммерческий ли это маршрут. Добрая женщина задумчиво обвела взглядом свою вотчину и недоуменно вскинула брови: "За ЭТО брать лишние деньги? Ну знаете ли…" В самом деле, мне уже приходилось иметь дело с подобными передвижными конструкциями: ровно в 21:40 от моего института, куда я тогда только собиралась поступать и ходила на вечерние подготовительные курсы, до моего дома следовал автобус-коробочка со сломанной рессорой, отчего его пол и асфальт находились не параллельно друг другу, а примерно под углом 45 градусов. Двери открывались и закрывались произвольно в зависимости от того, разгонялась машина или тормозила, половина стекол в окнах были заменены шершавым картоном, зато исправно и, главное, громко вещало радио, настроенное как нельзя кстати на волну "Ретро". Но, образно говоря, наше плав.средство плыло, и не более, чем через час мы, пожирая шаверму, которая на адском солнцепеке тухла быстрее, чем мы успевали откусывать, ждали следующий автобус и вели беседы за литературу. - Вы читали Коупленда Дженерейшн Х? - Дженерейш П? - Коупленда, пля! Не Пелевина! Так вот, чего я завелась, книжка эта, там главные герои - три ни на что не годных распиздяя, девушка и два парня... - Ты это на что тут намекаешь?! Не прошло и получаса, как мы продолжили нашу обзорную экскурсию по промзонам Петербурга. Через пару остановок к нам подгрузился знакомый, который, как выяснилось, ехал в центр. Мы свято полагали, что движемся в противоположенном направлении. После минуты панических расспросов окружающего народонаселения выяснилось, что ошибки нет, просто у нас несколько различное восприятие центра и длительность дороги. Но, блин, как бы там ни было ПЛОЩАДЬ МУЖЕСТВА ЭТО НЕ ЦЕНТР!!! НЕЛЬЗЯ ЖЕ ТАК ПУГАТЬ!!! По прибытии на место мы затарились в пафосном универмаге пивом - тремя банками и одной маленькой, но дорогущей бутылочкой, и некой сушеной рыбою. Сенсорные двери отлично работали на вход, но на выход отрылись почему-то лишь после того, как Дима мрачно показал им фак. Лирическое отступление: в Москве я бы побоялась не пройти фейс-контроль, сунувшись в универмаг в таком виде, как будто меня на помойке нашли. Почему там не обламываюсь?.. Мой вполне праздный вопрос "Где здесь метро?" вызвал у парней подозрения, будто я опасаюсь того, что они уберутся с банки пива на рыло, и домой мне придется добираться одной. Дискуссия переросла у них в философские рассуждения на тему, почему любая обиженная девица перед тем, как гордо отвалить, интересуется, "где здесь метро?", даже если живет через два дома от места предполагаемой ссоры. В результате всех этих дорожный перипетий мы оказались на берегу водоема примерно в то же время, что были бы на пляже Финского залива, если бы два с половиной часа ждали электричку на вокзале. Пляж был плотно завален бледными до синевы гражданами, бутылками, банками, бычками, пардон!, хабариками, пакетами, бумажками и прочим, подобающим месту и времени, мусором. Мы облюбовали себе пригорок, и после 10ти минут бойскаутского труда было расчищено место, куда мы поместили одеяло, а сами поместились сверху. Не откладывая в долгий ящик цель приезда, мы с Егором оставили Диму сторожить джинсы, одеяло и закипающее пиво, а сами ринулись к воде. Путаясь в водорослях, мы начали погружение. На втором шагу я нашла бутылку, а на пятом Егор решетку размером примерно 50х50 см. Но это нас не остановило. Самое противное, когда лезешь в такую холодную лужу - это намочить живот. Всё остальное терпимо. В общем, минут 15 бултыхались мы в этой грязи, плавая туда, где глубже, а потом возвращаясь, туда, где мельче. И вот, после очередного разворота к берегу, Егор тычет пальцем вперед и объявляет: "Горлум!" Дорогой друг наш, тощий Дима в одних трусах сидит по-турецки и старательно глодает рыбу. Три раза моргнув на него, я с радостным бульканьем пошла ко дну. Проржавшись и кое-как выбравшись на берег, мы обнаружили, что пиво почти испарилось, а над нашим стойбищем на крутом пригорке раскладывают костер 33 грузина. Но сваливать после того, как мы целый день положили, чтобы добраться хоть до какого-нибудь пляжа, безмазово. Дима тоже потребовал купаться, и я заменила его на страже нашей собственности. Ребята отчалили, а я уперлась в Донцову, отгоняя неприятные мысли о том, что эти сексуально озабоченные подростки впервые за два года знакомства пронаблюдали меня вне джинсов и теперь сто процентов обменяются мнениями о моей заднице, и, самое обидное, вряд ли, что положительными. Паранойя. Признаться, на пляжу не была лет пять, и меня несказанно обрадовало, что никто не показывает на меня пальцем, выкрикивая: "Вы только посмотрите на эту бледную жирную корову!" Оказалось, всем вокруг вообще плевать на мою комплекцию в высшей степени. После того, как парни накупались, мы из принципа ещё посидели на солнцепеке и посменно окунулись, хотя лезть в холодную воду не очень-то и хотелось. Хотелось есть и пить, грузины подпалили уже полпляжа, рыба наша завоняла, а пиво банально кончилось. Часам к шести мы вдоволь перемерзли и перегрелись, чтобы отправляться домой с чувством выполненного долга.